В первом сне пациент обнаружил, что находится в маленькой швейцарской деревушке. Представительный, в длинном черном пальто, он держит подмышкой несколько толстых книг. Появляется группа молодых людей, лица которых ему знакомы. Это его бывшие товарищи по школе. Они смотрят на него и говорят: «Этот парень не очень-то часто здесь появляется».

Чтобы понять сон, необходимо вспомнить, что пациент имел относительно высокий уровень образования и занимает достаточно высокий уровень социальной лестницы. Тем не менее ему пришлось все начинать с нуля, так как в известном смысле он Self made man [3] Его родители были бедными крестьянами, так что дорогу пришлось пробивать самостоятельно. Пациент очень амбициозен и полон надежд, что поднимется еще выше. По ассоциации картина напоминает человека, вскарабкавшегося от береговой морской отметки до высоты 2000 метров и теперь рассматривающего окрестные вершины еще большей высоты, возвышающиеся над ним. Человек забыл, что 2000 метров уже пройдены, пора отдохнуть, но нет, он намерен немедленно начать новый подъем; человек не осознает, что он устал и в данный момент не способен идти дальше. Утрата понимания сложившейся ситуации и есть причина симптома горной болезни. Сон донес до него реальную психологическую ситуацию. Контраст его представительной фигуры с книжками в родной деревне и среди деревенских мальчишек, заметивших, что он не часто появляется в ней, означает, что пациент не часто вспоминает, откуда он появился. Напротив, он думает о своей будущей карьере и надеется получить место профессора. Поэтому сон ставит его обратно в прошлое окружение, помогая осознать и оценить результаты по сравнению с началом работы, а также границы естественных человеческих усилий.

Рис. 8. Сон о поезде.

Начало второго сна – типичный пример явления, возникающего тогда, когда сознательная установка совпадает со сновидческой.

Сновидец знает, что должен отправиться на важную конференцию, и берет свой портфель. Замечает, что время поджимает, поезд скоро отойдет, и начинает суетиться, боясь опоздать. Он пытается собрать свою одежду: шляпы нет, пальто лежит на месте. Бегает по всему дому, в поисках того и другого, и кричит: «Где мои вещи?» В конце концов все находится, и герой выбегает из дому. При этом обнаруживается, что забыт портфель. Он возвращается за портфелем и смотрит на часы, убеждаясь в том, что действительно опаздывает. Затем бежит на станцию по дороге, которая до странности настолько мягкая, что будто бежишь по мху, и ноги двигаются с большим трудом. Задыхаясь, наш герой прибегает на станцию и видит, что его поезд только что ушел. Тут его внимание привлекает железнодорожное полотно, которое выглядит примерно как на рис. 8. Сновидец находится в А, хвост поезда уже в В, а паровоз в С. Он наблюдает за составом, огибающим всей своей длиной кривую, и думает при этом следующее: «Если машинист достаточно умен, то сообразит, подойдя к точке D, не давать полный пар, так как если он это сделает, то длинный состав, все еще огибая кривую, сойдет с рельс». Паровоз подходит к D, и машинист дает полный пар: паровоз резко тянет состав вперед. Сновидец видит разворачивающуюся катастрофу – состав сходит с рельс – и кричит, просыпаясь в кошмарном страхе.

Всякий раз, когда кто-либо видит сон с подобной ситуацией опаздывания, с сотней препятствий и помех, то ведет себя во сне точно так же, как и в реальности, разумеется если при этом что-то переживает. А переживает и нервничает потому, что происходит бессознательное Д сопротивление сознательному намерению. Наиболее раздражающим является то, что сознательно сновидец очень сильно чего-то хочет, а невидимый дьявол всячески работает против него, и этот дьявол и есть сам сновидец одновременно. Во сне идет работа против этого дьявола, но делается она весьма суетливым образом, излишне неровно. В описываемом случае развитие сюжета происходит против воли сновидца. Он не хочет оставлять дом и, однако, хочет этого весьма сильно; поэтому все помехи и трудности на пути созданы им же самим. Он и тот самый машинист, который думает:,,Ну все, теперь у нас нет проблем, кривую объехали, впереди прямой участок и можно дать полный пар». Прямая линия на кривой соответствует более высоким пикам из первого сна, о которых сновидец думал, что они посильны для него.

Но сон предупреждает, что Герой не должен быть таким глупым, как машинист, давший полный пар, когда хвост состава еще не вышел из поворота. А это как раз то, о чем мы всегда забываем; забываем, что сознание – всего лишь поверхность, лишь авангард нашего психического существования. Голова – только один конец, а за ним, за авангардом-сознанием – длинный хвост колебаний, слабостей, комплексов, предрассудков и унаследованных качеств. Мы же почти всегда принимаем решение без учета факторов прошлого. И порой сходим с рельс.

Я всегда говорю, что наша психология тащит за собой длинный хвост, как у ящерицы, заключающий в себе всю историю индивидуального рода, нации, Европы и всего человечества. Мы всегда всего лишь люди и не должны забывать, что несем свою ношу, все бремя человеческого. Будь у нас только головы, мы были бы как ангелы, у которых голова да крылья, и, конечно, ангелы могут делать все, что хотят, ибо не имеют тела, обязывающего ходить только по земле. Нужно еще отметить, что хитроумное движение состава напоминало змею. Это важно, и, скорее, не для сновидца, а для интерпретатора. Сейчас мы увидим почему.

Следующий сон – завершающий цикл и решающий в нем. Необходимы некоторые пояснения. В этом сне мы встречаемся с необычным животным – наполовину ящерицей, наполовину крабом. Перед тем, как приступить к деталям, необходимо сказать о методе работы над осмыслением сновидения. Как вы знаете, существуют различные точки зрения и множество ложных путей к пониманию снов.

Метод свободных ассоциаций в этом случае представляется весьма сомнительным, что показывает опыт. Свободные ассоциации показывают и означают, что перципиент открыт любому количеству и виду ассоциаций, а они, естественно, ведут к его комплексам. Но если, как вы понимаете, я не хочу знать комплексов моих пациентов, Положим, мне это интересно, и я хочу знать, что сны обязаны сказать о комплексах, а не что есть комплексы. И я хочу знать, что человеческое бессознательное делает с его комплексами. Для чего он готовит сам себя. Это то, что я вычитываю из снов. При использовании метода свободных ассоциаций я не нуждался бы в снах как таковых. Я достал бы знаковую доску, например «Дорожка к тому-то и тому-то», дал бы клиентам свободно поразмышлять, и они непременно привели бы меня к своим комплексам. Сядьте в венгерский или русский поезд, взгляните на диковинные знаки на непонятном языке, и вы сможете проследить все свои комплексы.

Моя цель иная – не знать комплексов, но знать, что есть сон. Поэтому я рассматриваю сновидение как некий текст, который не совсем понимаю, скажем, на латинском, греческом или санскрите. Какие-то слова мне неизвестны или сам текст фрагментарен; я использую обычный метод, который применяет любой филолог при чтении подобного текста. Идея заключается в том, что сам сон ничего не скрывает – мы просто не понимаем его язык. Предположение, что сон может что-то скрывать зиждется на антропоморфической иллюзии. Ни одному филологу не придет в голову, что кусок текста на санскрите или клинописная табличка что-то скрывает. В Талмуде есть очень мудрое замечание, гласящее: в самом сне заключено и его толкование. Сон сам по себе закончен и целостен, и если думать, что он прячет нечто позади себя или в себе самом, то это значит просто не понимать его как таковой.

Поэтому, имея дело с тем или иным сном, прежде всего говоришь себе: «Здесь я не понимаю ни слова». Я всегда приветствую это чувство некомпетентности, так как знаю, что придется проделать большую работу, чтобы понять его. Итак, что же я делаю. Я пользуюсь филологическим методом и логическим принципом, называемым амплификацией. Это не более чем простые поиски параллелей. К примеру, при встрече с редким словом, ранее не попадавшимся, вы пытаетесь найти параллельные куски текста, где это слово также появляется.